Жил-был старик со старухой. У него были дети разных матерей. Эта старуха не любила падчерицу, изнуряет её и домашней и полевой работой. Стала она старика бранить. «Ну, старый кобель! ты куда хочешь девай своих детей. Я их не хочу и видеть». Старик и думает: кудажь мне их деть? Отвечает ему старуха: «Хоть в воду мечи, а чтобы не видала я их. А если их не прогонишь, то я с тобой жить не хочу вместе». — Ну, вот старичок решился дочь свою куда-нибудь проводить; собрал ей сумочку, положил ей три рубашки и прочее, что для неё требуется, и сказал ей: «ступай моя дочь, куда хочешь».
Несчастная девица вышла за вороты, помолилась на церковь и пошла в лес. Входит в такой огромный лес, в такой тёмный. Зашла она в самую средину; стало ей скучно, так как не нашла она никакой дороги в лесу, ни жительства. Пошла она дальше лесом; вышла на тропинку. Пошла этой тропинкой и видит впереди себя дом. Подходит она к дому и удивляется: кто тут живёт? Взошла она в дом; народу никого там не видит; ходила, ходила по дому и по всем комнатам; нигде ничего не могла найти. Захотелось ей есть; открыла она простой, сельский стол. Вынимает оставшиеся куски хлеба; поела эти кусочки и сама спряталась за печку. Сидит за печкой; слышит шум народа, ржание лошадей, лай собак. От испуга она задрожала; въезжают они на двор, и один из них бежит прямо в избу; за ним входят все разбойники. Добычу разделили меж собой, что добыли. И закричал на них атаман: «сбирайте поскорее обедать». Сунулся их деньщик в стол, видит — оставшиеся куски хлеба поедены; и сказал он своим товарищам: «ну, братцы, кто-нибудь у нас есть, либо был; были оставшие куски хлеба в столе, а теперь их нету». Сейчас приказал атаман искать на дворе и в доме: нет ли кого. Девушка испугалась, заплакала. Вдруг они её находят, выводят её из-за печи; стал спрашивать её атаман. «Чья ты такая, откуда сюда зашла»? Она ему всё рассказала подробно. Атаман её приласкал и сказал ей: «ну, живи у нас и будь моя сестра!» Снял он с себя крест, надел на неё, а с неё на себя; и сказал товарищам: «ну, почитайте эту девицу всё одно, как меня». Она стала у них жить, рубашки на них стирать, кушанье готовить и комнаты убирать. Атаман очень стал любить эту девицу, стал её одевать довольно чисто, и всё как родную сестру. Доверил ей ключи от всех вещей, от всего дому.
В некоторое время её отец поехал в лес за дровами, и заблудился в лесу; долго ходил он по лесу, вдруг приходит к этому дому. Довольно обробел. Однако взошёл он в дом, увидал эту девицу, не мог её признать, что она его дочь; стал у неё спрашивать: «кто здесь живёт»? Она стала ему говорить: «любезный мой батюшка! или ты не мог меня узнать? Я дочь твоя.» Тут она ему всё рассказала. Собрала она ему пообедать; подносит ему четыре стакана вина; он выпил и пообедал довольно хорошо. Вдруг въезжают разбойники на двор, застали его в избе, стали его спрашивать: «зачем ты, старик, сюда попал»? — Отвечает им девица: это мой батюшка; заблудился и пришёл сюда. — Разбойники стали обедать; пригласили и его. Он с ними пообедал. Вдруг стал атаман спрашивать: скоро ли ты поедешь домой? — Старик отвечает: «сейчас», говорит. Атаман и говорит: что ж, сестрица, пошли гостинчиков в деревню-то. — «Эх, братец, я не знаю, что послать». Он приказал вынуть из сундука разные куски, оставшиеся ситцы. «Вот, говорит, выбирай из этих кусков мачехе, сестре, и пошли». Она выбрала и послала. Атаман дал старику 33 рубля серебром «Только не сказывай никому, что мы здесь живём, а то и тебе не жить, и вся ваша деревня не уцелеет.»
Старик приезжает домой, отдаёт гостинцы своей жене, детям. Этой старухе любопытно было узнать, где её падчерица живёт. Но он не сказал. — Стал старик через два месяца сбираться к своей дочери. Сейчас эта мачеха и говорит: «на́, отвези ей гостинец», подаёт ему рубашку и лепёшек крестьянских. Привёз старик, отдал. Эта девица очень рада, приняла; атаман таким же манером приказал ситцу послать, а сам ему дал 80 рублей серебром Прибыл старик домой и отдал гостинцы.
Вдруг этому атаману захотелось попариться и приказал он истопить баню. Баню истопили. Он говорит: «любезная сестрица, ступай попарься ты, а потом я пойду попариться». Пошла она париться; взяла эту рубашку, от мачехи что́. Выпарилась и стала надевать эту рубашку. Только надела и упала мёртвая. Атаман посылает; что она так долго парится? Приходят, слышат: никто там не говорит, не шевелится. Заглянули, а она лежит мёртвая. Прибежали; сказали атаману. Атаман побежал, схватил её и заплакал: «неужели тебе суждено здесь в бане помереть»? Приказал он её внесть в дом. С большего огорченья и сам не стал париться; приказал заложить тройку лошадей, поехал на хрустальный завод; и приказал слить гроб два аршина долиной и аршин шириной. И приказал сделать золотые кольца, серебреные цепи, на чём повесить гроб. Гроб приготовили, и кладёт атаман свою названную сестру в гроб. И захотелось ему этот гроб поставить в лесу на дубу, под которым часто они гуляли, чай пили. Поставили гроб на дуб; прикрепили довольно крепко, чтоб ветром не снесло. Как на разбой поедут, всё к ней заезжают; как с разбоя приедут, всё к ней заезжают.
Недалеко от этого лесу; верстах в восьми расстояние, жила помещица. У неё был сын, охотник бить дичь. В одно время пошёл он стрелять дичь; ходил день целый и ничего не видал. Вздумалось ему идти в лес, не попадется ли какая дичина. Ходил довольно долго и ни одной не видал птицы. Вдруг приходит к этому дубу и увидал хрустальный гроб и удивляется: зачем сюда гроб зашёл? Думал, думал; решился домой идти. Дома приказал кучеру запрягать лошадь в телегу. Кучер запряг, и поехали в лес. Подъехали к дубу, тайком сняли гроб и увезли домой. Привезли домой; украдучи от матери, постановил он его в спальню. И опять стал продолжать он свою охоту. Как придёт с охоты, сейчас в свою спальню, сидит и плачет; смотрит на неё. Мать стала замечать, что сын выходит из спальной и глаза заплаканы. Вдруг в одно время он ушёл на охоту, мать приказала у дверей замок сломать. Взошли туда, и видят там хрустальный гроб и в том гробу девица мёртвая, прекрасавица. Стала она рассматривать одёжу и увидала на ней толстую крестьянскую рубашку. Сейчас она приказала своей дочери принести тонкую рубашку. Сняли толстую рубашку с этой девицы, надели на неё тонкую. Вдруг она вскочила: «ах, как я долго спала!» Они испугались. «Что такое случилось!» Они стали у неё расспрашивать. Она им рассказала всё подробно; «но, говорит, не знаю, как сюда в гроб попала.» Гроб этот закрыли, как был; ей подали хлеба и чашку чаю подкрепить её силы. Стали рассматривать ту толстую рубашку и нашли — там зашиты спящие зелья. Барыня приказала эту рубашку сжечь в огне. Видят: подходит время прийти их сыну; её оставили в спальней, а сами оттуда вышли. Приказали накрывать стол на четыре прибора. Только успели накрыть стол, вдруг он входит в дом. Видит: на столе накрыто на четыре прибора; и спрашивает: маменька, или гости у нас есть? — «Да, говорит, есть». — Берёт его за руку и ведёт к нему в спальню. Взошли в спальню, увидал он её; от радости заплакал, взял её за руки и стал целовать. Потом пошли обедать. Он стал к матери приставать, чтобы венчаться на ней. Мать дала позволенье; он и женился.
А разбойники узнали, что украли у них гроб; стали разыскивать по всем деревням. Разбойники нигде не могли отыскать. Больше искать не стали; а барин стал жить, да добра наживать.
Вернуться назад